Признание - Страница 110

110

Рива смотрела пресс-конференцию по телевизору. Ее измучили телефонные звонки, не прекращавшиеся всю ночь из-за пожара в магазине, который, правда, удалось довольно быстро потушить, не дав огню распространиться и все уничтожить. Вне всякого сомнения, это был поджог, наверняка устроенный черными мерзавцами, которые хотели отомстить их семье. Уоллис все еще находился в магазине, и Рива была в одиночестве.

Увидев, как ненавистный адвокат вывел на экран лицо дочери, она не выдержала и расплакалась от душевной боли и возмущения. Ее раздирали самые противоречивые чувства, и ей никак не удавалось собраться с мыслями. После телефонного звонка судьи Генри у нее так резко подскочило давление, что пришлось вызывать «скорую». А потом еще этот пожар…

Рива несколько раз переспрашивала судью Генри, не веря, что такое может быть. Могила Николь? Ее останки? Ее одежда, права, ремень и кредитка — и все это в Миссури? А разве ее тело не выбросили с моста Ред-Ривер возле Раш-Пойнт? И самое главное — разве ее убил не Донти Драмм?

— Вы все поняли правильно, миссис Пайк, — терпеливо и мягко ответил судья. — Все именно так. Мне очень жаль. Я осознаю, какое это потрясение.

Потрясение? Рива не только не могла, но и отказывалась в это верить. Она не сомкнула глаз всю ночь, практически ничего не ела и все продолжала искать ответы на мучительные вопросы, когда включила телевизор. А там в прямом эфире по Си-эн-эн показывали этого напыщенного индюка Флэка, рассуждавшего про ее дочь!

Вокруг дома дежурили репортеры, но все двери были заперты, шторы опущены, а один из кузенов Уоллиса охранял вход с 12-зарядным дробовиком. Рива устала от внимания журналистов и не желала с ними общаться. Шон Фордайс кипел от возмущения, находясь в мотеле на юге города, поскольку она отказывалась дать ему интервью. В ответ на обвинение, что уже подставил ее, он напомнил о подписанном между ними контракте. Рива предложила подать на нее в суд.

Глядя на Робби Флэка, Рива впервые подумала о том, чего раньше не допускала в принципе. Неужели Драмм действительно не убивал Николь? Неужели последние девять лет она ненавидела невиновного? Неужели она видела, как на ее глазах казнят не преступника, а того, кто не имел к убийству никакого отношения?

А как быть с похоронами? Теперь, когда нашли останки, ее малышку нужно достойно похоронить. Но церкви больше не было — ее сожгли. Где же тогда устроить похороны? Вытерев лицо влажным полотенцем, Рива продолжила разговаривать с собой вслух.

Наконец, Робби перешел к главному. Его голос чуть дрожал от едва сдерживаемой ярости, и зал затаил дыхание. Карлос вывел на экран фотографию детектива Дрю Кербера, и Флэк торжественно объявил:

— А вот это — главный виновник несправедливого приговора!

Дрю Кербер смотрел пресс-конференцию, находясь на работе. Он провел ужасную ночь. После встречи у судьи Генри он долго ездил по улицам и старался придумать, как справиться с этим кошмаром, но решения так и не нашел. Около полуночи Кербер позвал жену на кухню и, усадив за стол, рассказал о совещании у судьи. Рассказал о могиле, костях и найденных документах; о том, что, «судя по всему», тогда задержали «не того парня». Рассказал о Флэке и готовящихся исках, которые будут преследовать его до самой могилы, о возможной потере работы, о предстоящих расходах на адвокатов и самых неприятных для него судебных решениях. Кербер вывалил эти проблемы на свою бедную жену, но так и не сказал ей всей правды. Детектив не признался и никогда не признается в том, что выбил у Донти признание силой.

Будучи старшим детективом с шестнадцатилетним стажем, он зарабатывал пятьдесят шесть тысяч долларов в год. Помимо девятилетней младшей дочери у него было еще трое детей-подростков, он выплачивал кредит за две машины, имел около десяти тысяч на индивидуальном пенсионном счете и восемьсот долларов на депозитном. В случае увольнения или отставки ему будет положена маленькая пенсия, которая не позволит сводить концы с концами.

— Дрю Кербер — это позор полиции, и за ним тянется целый шлейф выбитых силой признаний, — громко заявил Флэк, и Кербер вздрогнул. Он сидел за столом в маленьком кабинете, заперев дверь на ключ. Перед уходом он наказал жене выключить в доме все телевизоры, будто так мог скрыть новость от детей. Проклиная Флэка, он с ужасом смотрел, как тот объяснял всему миру, каким образом у Донти было выбито признание.

На Кербере можно было ставить крест. И он всерьез задумался о том, стоит ли жить дальше.

Робби перешел к судебному заседанию и представил двух новых персонажей: Пола Коффи и судью Вивиан Грейл. Фотографии, пожалуйста. На большом экране Карлос расположил снимки рядом, будто прокурора и судью по-прежнему связывали невидимые узы, и Робби обрушился на них, напомнив всем, что они были любовниками. Он поднял на смех «потрясающее решение проводить заседания суда в Париже, расположенном всего в сорока девяти милях от Слоуна». Флэк подчеркнул, что отчаянно пытался изъять фальшивое признание из материалов дела, а Коффи настаивал на том, чтобы предъявить его присяжным. Судья Грейл поддержала сторону обвинения и «своего любовника, достопочтенного Пола Коффи».

Пол Коффи смотрел пресс-конференцию, находясь в доме на озере в полном одиночестве, и чувствовал, как все у него внутри холодеет. Местный канал передавал «эксклюзивное выступление Робби Флэка в прямом эфире», и на экране появились фотографии прокурора и Вивиан. Флэк бушевал по поводу состава присяжных, отобранных будто для акции ку-клукс-клана. Коффи, пользуясь правом прокурора, отводил кандидатуры всех чернокожих, а подружка-судья, разумеется, во всем поддерживала любовника. Робби снова и снова повторял, чем на деле оборачивалось «правосудие по-техасски».

110