Признание - Страница 26

Допрос сдвинулся с мертвой точки, когда Кербер достал фотографию Николь и показал ее Донти. Измученный, одинокий, испуганный Донти бросил затравленный взгляд на ее хорошенькое личико и разразился слезами. Кербер и Моррисси обменялись довольными улыбками.

Донти проплакал несколько минут, а потом попросился в туалет. Они прошли по коридору, задержавшись у окна, за которым он увидел Торри Пиккета, сидевшего за столом и что-то писавшего. Донти изумленно на него посмотрел и, покачав головой, что-то пробормотал.

Торри в это время излагал на бумаге, что ничего не знает об исчезновении Николь Ярбер. Эта бумага потом затерялась, и больше ее никто не видел.

Вернувшись в «хоровую», Кербер проинформировал Донти, что его приятель Торри подписал заявление, в котором утверждал под присягой, что Донти встречался с Николь, был от нее без ума, но она переживала насчет последствий и хотела расстаться. Донти не мог с этим смириться и преследовал девушку, и Торри даже боялся, что он что-нибудь с ней сделает.

Кербер выдал эту очередную порцию лжи, держа в руках лист бумаги и утверждая, что это заявление Торри, которое он зачитывает вслух. Донти закрыл глаза, покачал головой и попытался понять, что происходит. Но теперь от усталости и страха его мысли путались, и он никак не мог взять себя в руки.

Он спросил, может ли уйти, на что Кербер обрушился на него с проклятиями и заявил, что уйти ему нельзя, поскольку он — главный подозреваемый. Есть все доказательства, что он преступник. Донти спросил, нужен ли ему адвокат, и Кербер сказал, что, конечно, нет. Адвокат не может изменить факты. Адвокат не может вернуть к жизни Николь. Адвокат не может спасти жизнь Донти, а вот они могут!

В записях Моррисси нет никакого упоминания об адвокатах.

В 2.20 Торри Пиккету разрешили уйти. Детектив Нидхэм выпустил его через боковую дверь, чтобы он не столкнулся в фойе с мистером Драммом. Детективов, которые находились в подвале, предупредили, что в фойе их дожидается отец обвиняемого. Позже, на нескольких заседаниях суда, они отрицали это под присягой.

Моррисси уже клевал носом, и его подменил Нидхэм. Пока Моррисси три часа спал, записи вел Нидхэм. Кербер не проявлял признаков усталости. Казалось, что в ожесточенных нападках на подозреваемого он черпает дополнительную энергию. Он надеялся вот-вот расколоть его, раскрыть дело и стать настоящим героем. Кербер предложил Донти еще раз пройти проверку на детекторе лжи, которая на этот раз ограничится лишь вопросом, где тот находился в районе 22.00 в пятницу 4 декабря. Сначала Донти хотел отказаться, поскольку не доверял полиграфу, но это разумное решение уступило желанию во что бы то ни стало вырваться из допросной. Любой ценой оказаться как можно дальше от ненавистного Кербера.

Детектив Фергюсон снова подключил провода и задал несколько вопросов. Полиграф с шумом заработал, и из него потянулась бумажная лента с диаграммой. Донти смотрел на нее, не понимая значения выводимых самописцем линий, и что-то ему подсказывало: результаты окажутся неутешительными.

Детектор лжи снова подтвердил, что он говорил правду. В пятницу вечером Донти был дома, присматривал за сестрой и никуда не отлучался.

Но правда никого не интересовала. В отсутствие Донти Кербер отодвинул его стул в самый угол, как можно дальше от двери. Когда Донти вернулся и занял свое место, Кербер сел напротив, придвинув свой стул так близко, что их колени практически соприкоснулись. Он опять обрушился на Донти с ругательствами, заявив, что тот во второй раз не прошел проверки и сомнений никаких не осталось. Детектив ткнул его правым указательным пальцем в грудь, впервые к нему прикоснувшись. Донти отбил его руку и вскочил, готовый к драке. Нидхэм выступил вперед, сжимая «Тазер», и было видно, как ему хочется пустить его в ход. Оба полицейских выругались и снова стали угрожать Донти.

Тычки продолжились, и полицейские не переставали осыпать Донти обвинениями и угрозами. Донти понял: они отпустят его только тогда, когда добьются желаемого. Может, они, в конце концов, и были правы. Ведь они не сомневались в том, как все произошло, и в его вине. Его собственный друг утверждал, что они с Николь встречались. И еще детектор лжи… Как отреагируют присяжные, узнав, что он зафиксировал? Донти уже начал сомневаться и в себе, и в своей памяти. А если он действительно просто «отключился» и заблокировал в сознании воспоминания о своем ужасном деянии? Он не хотел умирать ни сейчас, ни через пять или десять лет.

В 4.00 Райли Драмм покинул полицейский участок и отправился домой. Он пробовал уснуть, но не мог. Роберта сварила кофе, и они просидели до утра, будто рассчитывая, что с восходом солнца все изменится к лучшему.

Кербер и Нидхэм сделали перерыв в 4.30. Устроившись в холле, Кербер сказал:

— Он готов!

Через несколько минут Нидхэм осторожно приоткрыл дверь и заглянул. Донти лежал на полу, и его тело сотрясали рыдания.

Они принесли ему булочку и лимонад и возобновили допрос. Наконец до Донти дошло, в чем для него заключался выход. Поскольку он не мог уйти, не изложив события так, как от него требовали, он был готов признаться даже в убийстве собственной матери. Почему бы не подыграть полицейским? Скоро Николь обязательно найдут живой или мертвой, и тайна будет раскрыта. Детективы будут выглядеть полными идиотами, поскольку буквально выбили из него признание. Какой-нибудь фермер или охотник натолкнется на тело Николь, и этих придурков выведут на чистую воду. Его, Донти, оправдают и освободят, и все будут его жалеть. Он окажется на свободе.